Эдуард Фертельмейстер: "Выбор жанра композитором похож на поиск жены"

Эдуард Фертельмейстер (Фото: РБК)

Для начала принципиально уточнить, что вы не просто большой руководитель, но и действующий педагог, дирижер, композитор, автор нескольких сотен произведений разных жанров. Здесь и симфонические произведения, и камерные, мюзиклы, музыка для драматических спектаклей. Скажите, как в современном мире чувствует себя музыкант, особенно в российской действительности?

Хорошо чувствует. И я объясню, почему. Вы назвали ключевое слово "музыкант". Человек, считающий и ощущающий себя музыкантом, должен всегда и везде хорошо себя чувствовать. Это такая великая профессия, настолько непознанная тайна музыки вообще, что люди, наделенные этим даром, должны быть уверены, что делают большое и высокое дело.

Можно согласиться, что удовлетворенность и самочувствие художника зависят от внутренней жизни. Тем не менее, известно, что выпускники нашей славной консерватории где только не работают – от Москвы до самых до окраин, а также в Великобритании, Штатах, Израиле, Германии, Швеции и даже Австралии. Как сейчас выглядит ситуация? Большинство стремится за рубеж, или все-таки есть какой-то баланс предпочтений?

Конечно, устремленность к лучшей жизни существует, но это не обязательно связано с работой за рубежом. У нас в стране появилось достаточно хороших коллективов – они были всегда, но в меньшем количестве. В них престижно и интересно работать – зарубежные поездки, прекрасные дирижеры, и в первую очередь – деловой и культурный обмен. Люди, которые умеют играть и петь, выросли хорошими профессионалами, по достоинству оцениваются руководителями коллективов. Недавно прошла ярмарка выпускников, куда приезжали руководители театров, филармоний и учебных учреждений. Что называется, разобрали с колес.

Для музыкального вуза это довольно необычно.

Мы одна из первых консерваторий, начавших организовывать такие ярмарки в виде концерта, где выпускники показывают работодателям, что они умеют. Журналисты и музыкальные критики тоже предъявляют свои работы в фильмах и сценариях, звукорежиссеры – работы по звукозаписи. Таким образом, "товар" виден лицом. И тут начинаются торги – любопытное явление, когда один работодатель пытается перебить другого, предлагает лучшую зарплату, большее жилье. Ребята мечутся: они не думали, что так нужны кому-то. Надо видеть счастье в их лицах, что столько лет учебы не проходят даром.

Нечто подобное было в Москве еще в XIX веке, когда антрепренеры перед каждым сезоном нанимали актеров в свои театры: кому-то нужен трагик, кому-то – комик, кому-то – инженю. Это очень любопытно.

А самое главное – те, кто учится на младших курсах, видят свет в конце тоннеля и лишаются ощущения бесперспективности, они видят, как разбираются те, кто умеет. Это огромный стимул к учебе и профессии.

Тенденция к стремлению уехать из страны переломилась?

Я бы не назвал это ни тенденцией, ни желанием. Если есть приглашение из-за рубежа, едут туда, если интересное предложение здесь, остаются в стране. Люди выбирают хорошие коллективы, а не страны. Выбирается уровень, который даст удовольствие, счастье от работы.

Рост числа хороших коллективов, о которых вы говорите, внутри страны ощущается?

Несомненно. Их стало больше, причем в разных регионах и разных жанрах. Жанры начинают смешиваться, и это привлекает исполнителей и людей разных профессий. Возникают многоплановые коллективы, а от них – новые специальности и факультеты.

Очень интересно было узнать о кафедре информационно-музыкальных технологий. Современно и востребовано звучит. А что это такое?

Все ребята, которые у нас учатся [играть] на каких-то музыкальных инструментах, должны овладеть компьютерной музыкальной грамотностью, уметь набирать нотный текст и создавать произведения при помощи компьютера, владеть технологиями, связанными с электронными музыкальными инструментами. Вот это все они изучают на этой кафедре.

Вопрос к вам как к композитору. Как вы сами себя ощущаете в таком разнообразии жанров? И как ваша широта охвата влияет на работу со студентами?

Никто не может сказать, как именно композитор выбирает жанр. Это похоже на выбор жены. Вы никогда не объясните это, потому что выбор всегда другой, нежели на словах. Возникает внутренняя тяга к определенному способу выражения. Мне всегда были интересны не столько способы камерной музыки, сколько той, что связана с большими коллективами – симфонической, хоровой, театральной. Интересно там, где можно использовать различные жанры и формы. Конечно, к этому подтолкнули 26 лет работы в театре музыкальным руководителем. Это дало мне простор музыкального, драматургического, литературного мировоззрения. Был целый период: он не закончился, просто потеснился для других жанров, и все, что накопилось, захотелось выразить в чем-то другом. Так возникли симфонические сюиты, многие из которых основаны на театральной музыке.

Каждый день информационные знания накапливаются лавинообразно, в том числе и в музыке. Но шедевры остаются – Бах, Моцарт, Шостакович, Прокофьев. Студенты вынуждены ориентироваться в современном безбрежном море материала. Как преподавать, чтобы при этом они еще и не упустили главные ценностные точки, оставленные предшественниками?

Перевод слова "консерватория" – "консервация". Наша задача – сохранить культурное наследие в форме передачи его молодым. Объемы увеличиваются, но имена остаются. К примеру, раньше Брамса изучали подробнее – все симфонии, венгерские танцы, славянские танцы, романсы. Теперь – чуть меньше: не все симфонии, а две. Но Брамс остается. У Баха – огромное наследие, его всего изучить невозможно. Его тоже чуть меньше стало. Классики все чуть-чуть спрессовываются. Зато добавляются все новые. В конце концов, есть ещё и развитие человеческого мозга, и то, что мы воспринимали молодыми – это одно, а того, что наши дети сегодня воспринимают, гораздо больше. И запоминают они больше. Другое дело – не могут все осмыслить.

Складывается ощущение, что наряду с ростом информации растет и невежество.

Совершенно верно. Не буду спорить. Информация – это не есть умение думать. Отсюда и растет невежество. Традиционная школа всегда была построена на стремлении научить людей мыслить, а не просто запоминать. Современное клиповое сознание рождает библиотеку в голове и больше ничего. Оно никаким образом не может заставить человека мыслить.

Как в этой ситуации быть вам и вашим коллегам-преподавателям?

Мы пытаемся сохранить ту систему, которая дала образование нам. Мы его считаем очень ценным, важным и качественным. Конечно, приходится идти на компромиссы, добавляя в сознание молодых людей информационный поток.

В последние годы виден заметный рост количества кандидатов, докторов, доцентов и профессоров. Это сознательный путь?

Сознательный. Надо давать людям зеленый свет и сделать консерваторию другого уровня. Чем больше профессоров, тем выше статус учебного заведения, его притягательная сила. Ведь очень часто едут не в вуз, а к определенному профессору.

Много абитуриентов из других регионов приезжает?

У нас 70% – приезжие. География – от Камчатки до Калининграда. Есть и зарубежные студенты – более 140 человек, в основном из Китая.

Как консерватория ощущает себя экономически?

Сложно, как и все вузы, относящиеся к министерству культуры России, которым трудно зарабатывать самостоятельно. ННГУ, НГТУ и другие вузы имеют научные базы, задания, заказы, в том числе оборонные. Какой заказ может выполнить консерватория? Только на военный марш. И сколько он даст нам продержаться? Мы приглашаем студентов-платников, оказываем услуги дополнительного образования, плюс ко всему – иностранные студенты.

Как выглядит наша консерватория на фоне аналогичных учебных заведений?

Я уважаю своих коллег, но она выглядит очень неплохо. У нас 11 консерваторий в стране, и всего лишь 5 получают гранты президента, мы – в том числе. В Нижегородской области это единственный такой вуз.