Николай Карякин: "Власть ставит медучреждениям честный диагноз"

Николай Карякин (Фото: РБК)

Вы – нейрохирург: вели практику по специальности, потом возглавляли научно-исследовательские центры, а сейчас находитесь в центре учебного процесса. Как с разных точек зрения можно оценить состояние здравоохранения и медицины вообще в нашем регионе?

Здравоохранение – это сочетание всех видов помощи и доступности технологий для всех жителей. В моей биографии есть ещё два эпизода, которыми я очень горжусь: я закончил медицинское училище, а административный опыт получил, два года руководя обычной поликлиникой Москвы.

Так вот, здравоохранение начинается с поликлиники, на долю которой приходится 90% результата. Чтобы люди были здоровыми, основное, чем должны заниматься власти – это организация и предоставление медпомощи в этих учреждениях. Пациент со всеми болячками приходит туда, после получения высокотехнологичной помощи возвращается тоже туда, и мы в Институте травматологии и ортопедии часто видели, что хорошо сделанная операция может быть загублена, если на местах поликлиника не справилась со своей задачей.

Да, к поликлиникам есть серьёзные вопросы. Вы видите возможности для того, чтобы улучшить положение дел – в том числе, с помощью молодых кадров, заканчивающих ваш вуз? И что, на ваш взгляд, нужно сделать в первую очередь?

Рецепт достаточно простой и очевидный: чтобы врач успешно работал в поликлинике, его нужно обеспечить устойчивой и достойной зарплатой. По нашим оценкам, после окончания вуза 91% выпускников приходят в профессию, а вот сколько в ней остаётся через какое-то время – это большой вопрос. В поликлиниках должны быть доступны современные высокотехнологичные виды помощи пациенту, что в современных условиях вполне осуществимо. Человек должен спокойно и достаточно быстро получать эндоскопические исследования, магнитно-резонансную томографию, без длительного ожидания получать результаты анализов и дополнительных исследований. Тогда диагноз будет ставиться быстро, и мы сразу разгрузим койки. Кроме того, сами здания поликлиник должны быть современными: к сожалению, очень часто они располагаются в приспособленных строениях. В России до сих пор не все амбулаторные учреждения имеют централизованное водоснабжение и канализацию. Эти вещи нужно решать, и тогда поликлиника станет реальным центром оказания медицинской помощи.

Не поспоришь. Как вы думаете, сегодня в нашем регионе и областном центре можно достучаться до власти, дабы она обратила более пристальное внимание на решение озвученных вами задач?

За последнее время у меня было несколько встреч с главой региона Глебом Никитиным и руководством министерства здравоохранения Антоном Шаклуновым. Нас слышат, и я увидел самое главное: власть ставит честный диагноз. В медицине нельзя вылечить, если ты его неправильно поставил. Нам есть, от чего отталкиваться, есть возможность начинать лечение.

С одной стороны, мы говорим о высокотехнологичной помощи и цифровой медицине, с другой – налицо очевидные провалы на первичном уровне. Как преодолеть эту пропасть?

Если власть чётко сказала, что поликлиника нуждается в модернизации, значит нужно приоритетно выделить средства. Тариф в амбулаторной помощи должен быть достойным, поскольку у врача зачастую связаны руки: он понимает, что нужно сделать, но его сдерживает тариф в системе ОМС. Все исследования Всемирной организации здравоохранения говорят о том, что финансировать амбулаторную помощь в поликлиниках гораздо дешевле, чем строить высокотехнологичные центры.

Впрочем, проблема не только в этом. Например, у нас в НИИТО есть ожоговый центр. В 1993 году в Дании планировалось открыть второе подобное учреждение в дополнение к существовавшему, но общество предложило другой сценарий – изменить доступность электроплит для детей и поменять среду нахождения ребёнка, снизив тем самым количество ожогов. Через три года они уменьшили существовавший ожоговый центр, потому что снизилось поступление пациентов. Для этого в стране всего лишь были введены ГОСТы и изменена система допуска товаров на рынок. 

Посмотрите, какие товары сейчас продаются у нас – прежде всего, в части питания. В нашем составе работает Институт детской гастроэнтерологии, у меня самого есть дети, и ужас берёт, когда я вижу, как мамы покупают ребятам откровенную химию. Я прекрасно понимаю, что через полгода они придут ко мне на специализированную либо высокотехнологичную койку, и мы будем лечить либо аллергическую реакцию, либо ревматоидные заболевания, либо поражение желудочно-кишечной системы.

Мне доводится общаться с руководителями сельских администраций, которые говорят о том, что в последнее время в крупных сёлах и рабочих посёлках сокращаются амбулатории и больницы. Но ведь дистанционными технологиями и телемедициной многие проблемы здоровья не решаются. Может быть, этот процесс сокращения пора остановить?

Министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова на встречах с президентом указывала, что на селе надо поддерживать фельдшерско-акушерские пункты и врачей общей практики. Сейчас выделяются средства на восстановление этой системы – очень жаль, что мы сначала строим, потом рушим, а затем строим заново. То же самое мы проходили с детскими садами. Жизнь села заканчивается, если нет школы и медицинской помощи.

Некоторые наши районные центры находятся в состоянии демографической катастрофы: за 20 лет их население сократилось почти наполовину. Молодёжь бежит, потому что проблемы с отдыхом, но на самом деле больше всего проблем со здравоохранением. Разрушить медучреждение легко, а вот потом вернуть туда врачей и оборудование, подобрать подходящие здания – всё это очень сложно. Какие задачи ставите вы, как ректор, для воспитания нового поколения врачей?

Выдавая диплом, ты должен быть уверен, что завтра, если вдруг заболеешь, ты придёшь именно к этому доктору. Ты разрешил ему принимать жителей Нижегородской области, и ты сам – точно такой же житель. Наша задача – создать уверенность в собственном здоровье при обращении к бывшим студентам. Мы должны проконтролировать уровень компетенций, которые мы даем. Педиатры с первого курса должны находиться у постели ребёнка: посещать здоровых детей в школах и детских садах, посещать детские поликлиники, получать постоянный контакт с пациентами. Со "взрослыми" врачами – то же самое. Сейчас начали поступать деньги на симуляционные центры во все медвузы России. Нас этим тоже не обделили, финансирование началось, и мы уже определяемся с номенклатурой того, что будем покупать. Собрали комиссию из заведующих кафедрами, чтобы они сами выбрали симуляционное оборудование.

Кроме того, как бы это не было больно, клиника университета должна находиться в тех поликлиниках и больницах, которые современны, ждут представителей вуза и готовы к тесной совместной работе. Если больница по любым причинам испытывает много организационных и финансовых проблем, мы не должны там учить студентов. Студент приходит совершенно чистым: он выбрал жизнь в медицине, а ему рассказывают, что вот здесь пока отваливается и там не работает. Самое страшное, что может быть, он будет расти в состоянии "подожди". Студент не должен расти в ожидании улучшений – он должен прийти в современную клинику, в ней выучиться и пойти работать. Тогда мы получим грамотного специалиста.

Как развиваются ваши контакты с медицинскими учреждениями?

Очень хорошо. Я благодарен главврачам – нашим выпускникам, которые создают условия для развития кафедр и обучения. Мы готовы заводить в лечебные учреждения дополнительные кафедры, и руководители нас слышат.

Я дружу с некоторыми руководителями больниц: это чудесные люди, отдающие себя своей профессии, но я вижу, как им нелегко. Ставится новое оборудование, нужны запасные части, а их нет, так как нет финансирования. Конечно, они хотят лечить пациентов и учить студентов на современном оборудовании, но оно часто простаивает. Это решаемая проблема?

Все, что связано с деньгами, не является трудной проблемой. Трудно бывает со здоровьем, с регенерацией органов и тканей, с излечением головного мозга. А для того, чтобы деньги были, есть власть и руководители. Чтобы лечебное заведение было надлежащим образом оснащено и дальше поддерживалось в таком виде, всегда работают двое – учредитель в лице власти и главный врач со своей командой. И не надо снимать взаимную ответственность. Приходя в систему руководителем, со своей стороны ты обязан создавать все условия, чтобы твоё учреждение развивалось.

Бытует ошибочное мнение, что Минздрав России хорошо финансирует федеральные учреждения. Он нам даёт задание – мы его полностью исполняем, но это составляет лишь 30% от общего нашего бюджета. Остальные 70% складываются за счёт того, как мы работаем с регионами, с пациентами. Это совершенно другие источники финансирования. В 2010 году у нас доля учредителя в финансировании составляла 80%, но и мы меняемся: если раньше принимали 5 тыс. пациентов в год, то в прошлом году – 14,6 тысяч. То есть, мы почти втрое увеличили объём оказания медпомощи, и это – результат работы всего коллектива.

Сейчас очень много говорят о цифровой медицине. Это действительно важная инновация, а не веяние моды?

Всё новое всегда проходит три фазы. Первая – фаза избыточных ожиданий, что придёт новое, и всё сразу будет хорошо. Вторая – несбыточные ожидания: мы ждали счастья, но оно не наступило. Третья фаза – нахождение места, где цифровая медицина должна быть. Думаю, мы находимся сейчас в первой фазе, попадём во вторую и обязательно придём к третьей. Цифровая медицина займёт своё место, и всё будет в порядке.

Глядя на процессы в нашем регионе, верите ли вы, что дело сдвинется к лучшему?

Если взять строительство дорог, к которому мы не причастны, я могу верить или не верить – от этого ничего не меняется. К системе здравоохранения вуз причастен. В 2018 году Минздрав РФ сказал, что за здравоохранение в регионах отвечают власть и медицинские вузы. Наша прямая задача – в рамках своих компетенций максимально участвовать в развитии здравоохранения, улучшать его, а если что-то не устраивает, честно говорить об этом.