Алексей Куртов: "Из технократов губернаторы должны стать госдеятелями"

Алексей Куртов (Фото: Михаил Солунин/РБК)

Вы не впервые в Нижнем Новгороде. Как вам наш город?

Сейчас такое время года, когда любой город России будет выглядеть непрезентабельно. Но, на мой взгляд, в последнее время Нижний Новгород сдал. И это заметно.

Глядя на ваш послужной список, легче найти, кого вы ещё не консультировали, чем перечислить всех ваших клиентов из числа общепризнанных лидеров. Сплошь крупнейшие компании России. За какими знаниями и компетенцией к вам обращаются флагманы отечественной экономики?

Я уже 30 лет занимаюсь коммуникациями, и запрос клиентов соответствующий: коммуникации, направленные на внешнее окружение, внутренние вопросы, если это большая организация с простаивающими коммуникативными каналами. Еще один наш конек – репутационный менеджмент: управление рисками, просчитывание и выстраивание репутационного профиля, который требуется.

К вопросу о репутации. Некоторые менеджеры в госкомпаниях, что называется, пошли по этапу. Уровень коррупции в России, и особенно в госкомпаниях, достаточно высок – это признают все. Для вас эта проблема является важной? Вы ее обсуждаете с топ-менеджерами?

Безусловно. Важная тема. Компании можно поделить на два типа: те, в которых менеджеры являются фронтменами, и те, где этого нет. К первому типу относится Сбербанк, в котором очень внимательно наблюдают за репутационными характеристиками руководителя, за соответствием её и репутации всей компании, потому что разрыв здесь невозможен. А есть большие организации, например Шереметьево, фамилию генерального директора в котором мало кто знает. Но, тем не менее, руководитель участвует во многих процессах предприятия.

Есть госкорпорации, которые фактически стали министерствами, все еще далеки от современных технических и управленческих веяний. Есть ли запрос с их стороны? Знают они о том, что мир меняется?

Знают, и мир диктует им некие условия. Лет 12-15 назад был принят Международный кодекс социальной ответственности. Он был ратифицирован в нашей стране. Интерес к социальной ответственности у госпредприятий волнообразен: он то поднимается, то идет на спад. Когда они делают отчет, обязательно часть его посвящают социальному блоку. Другое дело – они очень часто понимают под этим благотворительность. Мы же пытаемся объяснить, что речь идет о системе отношений с обществом, о коммуникациях.

Скажите, связи с общественностью в традиционном западном понимании в России прижились? Они развиваются или стагнируют? Интересует даже не столько Москва, сколько картина по стране в целом.

Вопрос тонкий. С одной стороны, уровень чувствуется, потому что пиаром занимаются все, но оценочная востребованность не очень высокая. О пиаре заботятся те, кому это просто интересно и привычно. Я не могу сказать, что это влияет на какие-то показатели бизнесов. Это волна, и в ней сейчас провал.

Есть мнение, что значительная часть пиарщиков – всего лишь пресс-секретари. Но это все же несколько разные истории. Написали пресс-релиз, в котором все красиво и все молодцы, сами разместили, сами прочитали, поставили галочку. Какое влияние это оказало на клиентов или конкурентов – это вторично. Представляется, что такое распространено в провинциальных городах. Или есть места, где иначе?

Есть. Я знаю, что и в Нижнем Новгороде это не совсем так. У вас есть организации, которые правильно относятся к своей репутации и к своему PR-сопровождению. Мы часто бьемся с PR-службами корпораций, приходя туда в качестве внешних консультантов. Бьемся, чтобы они перестали считать негативные и позитивные упоминания в прессе и на этом делать выводы о качестве работы. Мы как раз занимаемся репутационными характеристиками, используем интересную международную систему RepTrak, которая позволяет анализировать не по количеству упоминаний, а по разнице, что ждут клиенты, и что они получают.

Есть мнение, что клиенты являются главным капиталом компании. Есть точка зрения, в соответствии с которой на первом месте люди, коллектив, и есть позиция, где важнее всего производимый продукт. Как бы вы расставили приоритеты?

Я не могу ответить настолько прямолинейно. Все зависит от компании, чем она занимается, что продает. Например, в аэропортах считают, что главное – забота о пассажирах, а для зарабатывания денег нужно работать с авиакомпаниями. И когда 14 лет назад мы начинали работать с Шереметьево, как раз преодолевали сопротивление. Аэропорт был нацелен на обслуживание компаний, ведь там были деньги. Мы несколько лет потратили на то, чтобы каждый сотрудник огромного коллектива понял, что пассажиры – это тоже часть бизнеса, и они дают о нем больше информации.

Интересует ваше мнение о частных инициативах, о собственных бизнесах в России. По данным опросов, в 90-х годах о своем деле задумывалось 20% граждан, а сейчас предпринимателями хотят стать только 3%. И по факту, если посмотреть на цифры у нас и в Европе, государство не пытается исправлять ситуацию. Все ли так плохо с малым и средним бизнесом в России?

К сожалению, процесс огосударствления экономики идет все дальше и дальше, и отдаться в руки государства – единственный выход для многих предприятий. Вторая проблема – налоговое и законодательное регулирование, которое сейчас слегка пережато. Сложно работать. Но зато 3%, идущие в малый и средний бизнес, уникальны. Наши интересные люди умудряются заниматься тем, на что иностранцы неспособны в принципе. Я это знаю по работе за рубежом.

Вы много лет занимаетесь политконсультированием. Предстоящие выборы президента многие считают референдумом о доверии, кампанией, в которой все заранее понятно. При этом есть ключевая проблема организации явки. Скажите, что нужно сделать администрации президента и политтехнологам, чтобы участники процесса чувствовали себя его частью?

Надо говорить о двух важнейших вещах. Первая – конкурентность: людям нужно дать выбор, и тогда они не будут чувствовать себя обманутыми. У действующего президента должны быть альтернативы, и, как я полагаю, на завтрашний день они могут появиться. И есть еще один аспект. Если вы помните, недели за три до прошлогодних выборов в Госдуму социология показывала провал "Единой России" практически по всем регионам. Тогда в процесс вмешался Владимир Владимирович: он пришел на съезд и сказал, что это его партия. Своим присутствием президент сразу добавил 15% голосов. А теперь вопрос: когда будут президентские выборы, партия сможет сделать то же самое, сможет ему помочь? Будет ли такая помощь в плюс или в минус?

У партии должны появиться стандартные партийные функции, которые сейчас отсутствуют. Например, социальный лифт или связь с населением, межрегиональные связи, воплощение идеологии. Если этими вещами "Единая Россия" не займется, то выборы будут скучными. Одними газетными статьями обойтись сложно.

У нас теперь другая Госдума, другой спикер, другие форматы и подходы. И депутаты несколько удивлены тому, что с ними случилось. Привязаться к стулу и сидеть от звонка до звонка в планы многих явно не входило. А зачем в современной России люди идут в Думу? Ведь, если посмотреть на список и декларации, там собираются миллиарды рублей. Большинство депутатов богаты, известны и самодостаточноы. Казалось бы – радуйся и живи.

Мотивация изменилась с появлением нового формата работы. Видимо, к следующим выборам этот вопрос будет актуализирован. Сейчас они шли за вольницей, защитой, кто-то – за государственными пенсиями на всякий случай. Изменились и оценки работы. Если прошлая Дума хвасталась количеством принятых законов, то сейчас важно, сколько ты заседаний отсидел, не пропустив ни одного. Появились декларации, за которыми следят. Думаю, на следующих выборах люди богатые пойдут туда в меньшем количестве.

Последовала череда губернаторских отставок, резких и, может быть, неожиданных для многих. Видимо, ожидаются еще. Приходит плеяда молодых технократов, люди, которых мало кто знает. С чем это связано? Каков расчет администрации президента?

Пять отставленных губернаторов встретились с президентом, и он их поблагодарил за работу. Конечно, в нашей практике такое впервые. Я предполагаю, что с приходом молодых связано стремление к стабильности на длительный период. Другое дело – в европейском менеджменте не принято ставить на ответственную работу и на управление людьми человека моложе 43 лет. Выдвигая молодых, предстоит решить задачу, как помочь им стать государственными деятелями, а не технократами. Отдельная тема – кто должен стоять рядом с губернатором, кто должен быть вице-губернатором по внутренней политике.

Ментор, взрослый мужчина, который будет вместо отца?

Даже не в возрасте дело и не в стиле. Управленцев нужно готовить. Политконсультирование – это ведь не только выборы, а еще и постоянное взаимодействие людей и власти. Грамотное, понятное и взаимообогащающее управление потоками – как раз то, чем должен заниматься вице-губернатор. В Российской ассоциации политических консультантов мы уже близки к государственному закреплению и статуированию этой профессии. Должны быть профстандарты и на работу, и на обучение.

Выборы сейчас – это такая формальная процедура. Кого согласовала "Единая Россия", тот и проходит, вне зависимости от харизмы и таланта. Креативность, ходы, штучки – все осталось в 90-х. Вам не скучно?

Скучно. Есть такое. Выборы сейчас не нуждаются в количестве креатива и находок, которые были раньше. Но времена меняются. Тогда мы просто жили в состоянии всего нового. Мы придумывали, как проводить выборы. У нас было мало американских и европейских книжек, и каждый шаг был открытием.

Большое количество людей работают в государственных структурах и корпорациях, завязанных на бюджет. Там получается что-то в районе 60 млн человек. По сути, это электоральное ядро. Как ими будут управлять политтехнологи и администрация президента, чтобы повысить невеселую явку?

У госкорпораций есть два пути. Один из них они активно используют – это выдвижение своих депутатов. И я не очень понимаю, когда говорят о какой-то специальной программе. Она всегда была, и ничего нового здесь нет. Будет старая работа в новой, красиво сделанной обертке.