Владимир Чикишев: "Глубинный конфликт с миром ребенка создают взрослые"

Владимир Чикишев (Фото: РБК)

Если начать перечисление всех отечественных и международных фестивальных наград театра "Пиано", а также ваших почётных званий, то времени на интервью не хватит. Коллектив существует 37 лет, его известность перешагнула далеко за пределы страны: театр знают во Франции, в Англии, Германии, Италии, Голландии, США и многих других странах. Тем не менее, складывается впечатление, что сейчас "Пиано" и школа-интернат переживают не самые лучшие времена. Я был крайне удивлен, когда узнал, что вокруг вас начались какие-то нездоровые движения, какие-то проверки. Удивительно и то, что все началось через несколько дней после того, как вы получили из рук президента России государственную премию. Что происходит?

Мне бы не хотелось говорить о чём-то столь грустном и напряженном, тем более, что всё уже позади.

То есть, вы преодолели возникшие трудности?

Отчасти – да, хотя нам ещё предстоит сменить формат работы учреждения, и это задача серьёзная. Школа-интернат для глухих детей должна стать другой. У нас есть диплом детского жюри нижегородского фестиваля "Синяя птица", в котором написано "Настоящему театру – счастливых детей". Мне кажется, это самые точные слова, определяющие нашу миссию.

В 2011 году театр "Пиано" взял на себя ответственность за всю школу. Он существовал как структурное подразделение, как некая часть школы, как источник, наполняющий ее особой атмосферой. В школе учат детей, есть образовательные стандарты – всё это никто не отменял. Вопрос в том, чтобы помочь детям их освоить. Как освоить стандарты, чтобы не потерять ни капельки счастья и настоящего детства, чтобы крылышки ребят не опускались, а, наоборот, росли. Теперь взрослые люди должны договориться и подумать, как это сделать.

Я понимаю вашу осторожность. Позвольте тогда сказать мне: я вижу столкновение благородной, красивой, художественной миссии с тем, во что мы все больше и больше погружаемся – а именно, с мелочной регламентацией, дополнительными нормами и проверками. Это как раз та ситуация, когда вместе с водой можно выплеснуть ребёнка, и меня, как гражданина города и многолетнего поклонника вашего коллектива, это тревожит. Миссия вашего театра, на мой взгляд, действительно состоит в том. чтобы сделать счастливыми детей с непростой судьбой и спецификой состояния здоровья. Как вы её реализуете?

Мне очень нравится метафора древних греков, которые говорили, что театр – лекарство для города. Жители спускались к площади, где игралась мистерия, после чего они возвращались по улочкам уже немного другими. Сам город становился другим. Социальный театр, хотим мы этого или нет – это определённая структура, делающая Нижний Новгород добрее и светлее, и в этом его миссия.

Так вот, совершенно однозначно, что городу нужен такой театр, однако он находится на территории школы-интерната – закрытого пространства, в котором особые дети живут пять дней в неделю. Если вы предложите нижегородцам сходить в театр, в кино, цирк, планетарий, музей или интернат, что они выберут? Слово "интернат", конечно, настораживает, но там живут дети, которым тоже хочется чувствовать себя частью мира и своего родного города. Им хочется высказаться, хочется быть лидерами. Хотя мы до конца не знаем их амбиций, могу сказать, что я работаю с ними 32 года и знаю их возможности – а они могут очень многое. Девочка в возрасте 6-8 лет может свободно выйти на сцену многотысячного зала и одной ручкой управлять вниманием зрителей.

Я не раз видел это своими глазами. Это действительно потрясает и трогает до слёз.

И это очень важно для самого ребёнка. У меня их 67: перед нами совершенно точно не стоит задача всех сделать артистами, но выбрать каждому направление реализации, показать, насколько они талантливы, нам под силу. Талант, как и счастье, находится в руках, но для этого нужно что-то делать. Так устроена деятельностная модель жизни. Дети двигаются, танцуют, выстраивают свою композицию. Это та самая игра, в которой мы узнаём автора, поэтому в "Пиано" публика видит на сцене свободных, натуральных детей, не знающих страха (что очень важно для зрителя). Да, это не профессиональные артисты, но их мастерство состоит в другом: оно не в изысканной актерской игре, хотя она тоже есть. Их профессия заключается в том, чтобы дарить радость. Как они это делают? Как вырастить в ребёнке способность не ждать Деда Мороза, а самому творить свою жизнь? Как научить этому в театре, в гончарной мастерской, в компьютерном классе, в графическом дизайне? Это очень большая и долгая тема для разговора.

И всё-таки, как?

Прежде всего, не мешать им. Замечательный профессор Александр Михайлович Лобок рассказывал, как учат есть слепо-глухих детей: кладут ложку в руку и ведут её ко рту так, чтобы уловить волевой микроимпульс, который ребенок проявляет, когда хочет сделать сам, когда даёт понять, что слышит, чувствует, понимает и готов. В этот тонкий момент педагог убирает руку, и, если он пропустил импульс, есть опасность, что ребенок будет ждать и оглядываться. А важно, чтобы он сам это сделал. Поэтому развить самостоятельность – первейшая задача. Кстати, самостоятельность заложена в них от природы: дети любопытны и активны. До школы ребёнок встречает взрослых, постоянно делится новыми впечатлениями и почти всегда встречает глаза тех, кто готов поддержать его желание делиться. В школе этот ресурс доверия и желания помочь теряется. Тогда и формируется потребительская поза от излишнего внимания взрослых.

Я недавно встречался с группой московских профессоров из Высшей школы экономики, и один из них рассказал мне то, чего я раньше не знал: в результате исследования детей 8-9 лет из разных стран оказалось, что маленькие россияне были признаны международным сообществом самыми талантливыми, но в 16-17 лет картина замеров резко изменилась. То есть, регламентацией творчества мы просто губим личность – важен баланс, мера участия взрослого. У нас в театре всё очень просто: режиссер, который придумал игру, в какой-то момент "исчезает", и дети начинают играть сами, учатся импровизировать. У нас – театр импровизации, и я считаю это важной составляющей, а не прихотью. Импровизация – очень эффективный инструмент становления личности. Ребёнок всё время чувствует себя автором на сцене. Дети не играют спектакль, не показывают его, но рассказывают о нем: они делятся со зрителями своими впечатлениями о спектакле, о жизни, и о том, что им нравится.

Вы так горячо об этом говорите, что напрашивается вопрос: неужели столь очевидное кому-то бывает непонятно? Я имею в виду прежде всего чиновников из министерства образования и других ведомств.

Бывает. Таковы реалии жизни. Мало того, есть и такое мнение, что, если глухие дети в театре "Пиано" занимаются движением, танцем, пантомимой – то есть работают в невербальном жанре, высказываются языком движений, но при этом не говорят – это плохо. Многие считают, что глухой человек должен в первую очередь учиться говорить. Такая задача действительно существует, но этим занимаются сурдопедагоги в специальных кабинетах. Театр – это нейтральное многоязыковое пространство, дающее возможность найти свой язык. Живопись – это ведь тоже не что иное, как средство общения.

Существует ещё язык жестов, например.

Да, он очень интересен. Вы видели, как дети на нём говорят? Это же танец. Здесь как раз и заключается глубинный конфликт с миром ребенка: он говорит с мамой и друзьями жестами, но живёт в мире слышащих, и ему крайне важно научиться говорить.

Каким вы находите отношение западного зрителя к вашим детям?

Оно неизменно прекрасно. Но и здесь, в России, зрители нас любят, хорошо приветствуют, вглядываются, вслушиваются, вдумываются: что же происходит с нами со всеми, когда на сцене такие дети, которым трудно в жизни и которых, казалось бы, надо пожалеть. И вдруг зритель ловит себя на том, что желание пожалеть совершенно не приходит ему в голову. Сопереживать, восхищаться, уважать – да, а уж если жалеть, то себя. Часто ли знает свои возможности человек, у которого есть всё?

Надеюсь, в нелёгких танцах с чиновничьим миром, глава региона Глеб Никитин вам поможет, ведь помимо него, есть масса людей рангом ниже, которые загибают пальцы и учат вас жить.

У нас нет задачи включить всех в наше поле взаимодействия. Кому нужно – тот появляется рядом с нами. Знаете, нам иногда говорят: "У вас 67 детей, значит все они должны прийти в театр и выйти из него уже обогащёнными. Уроки театра для всех!". Да не нужно этого, поверьте. Театр – это особое пространство. Вы в любой школе повесьте на дверь табличку "Театр" и посмотрите, как дети реагируют. Подойдут не все, а только особенные – те, кто чувствует судьбу, влюблён в игру и готов к этому жанру.

Что сказал президент Владимир Путин, вручая вам высокую награду?

Там всё было по протоколу, но, по-моему, ему понравилось то, что сказал я.

А что вы сказали?

Что городу нужен театр, и что город его любит. Если бы этого не было, "Пиано" бы совершенно точно не существовал. Сравнивая, какой была наша школа ещё совсем недавно, и какой стала сейчас, можно сказать, что эти изменения поразительны. Но сделано это было не столько за счёт бюджета, сколькко благодаря собственным ресурсам нашего города – человеческим ресурсам наших друзей, волонтёров, и всех людей, которым было интересно включиться в эту динамичную и праздничную историю. Сейчас у нас – самая красивая и яркая школа в Нижнем Новгороде. Кроме того, в конце мая мы провели инклюзивный фестиваль, в котором участвовали в том числе слышащие ребята из общеобразовательных школ, а также студенты из шести вузов. Мы открыли парк на территории 3,6 га, и фестиваль проходил в парковой зоне. Был настоящий праздник.